Сейчас она была занята пусть очень трудным, пусть весьма непредсказуемым, но зато хорошо ей знакомым делом — она врала и, сознавая собственную виртуозность, испытывала при этом то же чувство, какое доселе знала, лишь читая по веритометру: пусть все хитро и запутано, но ей подвластно. — Дочитывайте остальное сами, — сказал я, протягивая Беттереджу письмо через стол. Гэртон и ключница рассмеялись, а с ними и она, и еще пуще осмелела, и давай дерзить, пока я не закричала в сердцах: Отлично, мисс Кэти! Но знали бы вы, чей это дом, вы бы рады были выбраться отсюда. Перед предстоящим великим кровопролитием я имел право на небольшую передышку, на очистительную судорогу душевной отрыжки. Уже совсем на востоке Мшистые Болота, изрезанные бесчисленными речками, ручейками, заливчиками незаметно переходили в неглубокое море.
Но они для нас не безопасны. «Жалеет о своем постыдном поведении? — спросила я себя. — Покорились? — Да, — ответил он с самым невозмутимым спокойствием, — я покорился. Когда мы вышли из столовой, она предложила показать мне остальные комнаты, и я последовала за ней; мы обошли весь дом сверху донизу, и я восхищалась тем, что видела, ибо все здесь было устроено разумно и со вкусом. Я тогда приметил по одну сторону дороги, на расстоянии шестисеми ярдов друг от друга, линию каменных столбиков, тянувшуюся через все поле; они были поставлены и сверху выбелены известью, чтобы служить путеводными вехами в темноте или, когда снегопад, как сегодня, сравнивает под одно твердую тропу и глубокую трясину по обе ее стороны; но, если не считать грязных пятнышек, проступавших там и сям, всякий след существования этих вех исчез; и мой спутник счел нужным не раз предостеречь меня, чтобы я держался правей или левей, когда я воображал, будто следую точно извивам дороги. Нравственный человек — это тот, кто ощущает свое единство с другими людьми и будущим.
Он просто кивнул и принялся заполнять бланк билета. Высшее личное и высшее безличное превращаются в одно целое, и цикл заканчивается.
— И жаль, что Бог не позволит мне убить тебя дважды. Он задал мне вопрос, показавший, что я наконец-то поколебал его. Э т о н е м н о г и м в а м п о м о ж е т, п о т о м у ч т о т а к в ы г л я д я т м н о г и е х о б б и т ы, Б а р л и, так сказал он мне, продолжал мастер Баттербур, взглянув на Ниппина. Будто альм его просто истаял, как всегда бывает. Мое предположение оказалось правильным: незнакомцы проскользнули в церковь раньше нас и теперь стояли у склепа Рочестеров, повернувшись к нам спиной и рассматривая сквозь решетку старую мраморную гробницу с коленопреклоненным ангелом, охранявшим останки Дэймера Рочестера, убитого при Марстонмуре во время войны Алой и Белой Розы, и Элизбет Рочестер — его жены. Послышался легкий шорох, и д'Агоста увидел рядом с собой Хейворд. Но я спрашиваю себя иногда, не слишком ли спокойна и хороша здешняя жизнь для такой женщины, как я, после всего, что я вынесла.
Лишь далеко на горизонте маячили огромные ржавые резервуары с каменноугольным спиртом, оплетенные паутиной труб и трубочек, да лениво поднимался к небу клуб вонючего дыма. Вас не удивит, Эллен, что у меня было очень невесело на душе, когда я сидела — не одна, но хуже, чем одна, — у негостеприимного очага и думала о том, что в четырех милях отсюда стоит мой приветливый дом и в нем все, кто мне дорог на свете; но между нами как будто лежал весь Атлантический океан, а не четыре мили — мне их не перейти! Я спрашивала у себя самой: куда мне податься, где искать утешения? И среди всех моих горестей (только упаси вас бог передать это Эдгару или Кэтрин) больше всего меня угнетало — знаете что? Отчаянье, что мне не найти никого, кто мог бы или захотел бы стать моим союзником против Хитклифа! Я почти с радостью ехала на Грозовой Перевал, потому что под его кровом мне не придется быть постоянно один на один с мужем; но Хитклиф знал, среди каких людей нам предстояло жить, и не боялся вмешательства с их стороны. В продолжение всего июля месяца, каждое утро — заметь, читатель, каждое проклятое утро — Варваре и Лолите помогал нести байдарку из Оникса в Эрикс (два небольших озера в лесу) тринадцатилетний Чарли Хольмс, сынок начальницы лагеря и единственный представитель мужского пола на две-три мили кругом (если не считать дряхлого, кроткого, глухого работника, да соседа фермера, который иногда посещал Лагерь на старом форде, чтобы сбыть яйца, как это делают фермеры); каждое утро — о, мой читатель! — эти трое ребят, срезая путь, шли наискосок через прекрасную невинную чащу, наполненную до краёв всеми эмблемами молодости, росой, грибами, черникой, пением птиц, и в определённом месте, среди пышной чащобы, Лолита оставалась стоять на страже, пока Варвара и мальчик совокуплялись за кустом.
http://carson-addison.blogspot.com/
Комментариев нет:
Отправить комментарий